Как легко можно раствориться в ночном воздухе Империи, как не затруднительна наша жизнь в принципе, к ней просто нужно привыкнуть, и все дела пойдут не только, как по маслу, но и как твоей душе угодно. А что делать тем, кто свою душу продал, или она у него умерла? Им разве больше нельзя легко жить, не заботясь о завтрашнем дне и не переживая за каждую секундочку своего существования. Если быть правильным и честным - безответственным и не интересующимся быть никому нельзя, только у кого-то обстоятельства сложили идеальную дорогу в свет, к вершине Олимпа, а у кого-то те же обстоятельства выложили не менее идеальную дорогу в тьму, в царство Аида и отцов его. Но суть от этого меняется кардинально. Скрестив пальцы за спиной оборотня, тёплой и безумно мягкой, по мнению Саймона, парень прервал поцелуй, двигаясь в такт аккуратным, но решительным движениям девушки. Зарываясь в ворох тёмных, как воронье и пегасово крыло, волос, инквизитор старался навсегда втянуть в себя и запомнить этот запах, этот аромат, напоминающий свежий хвойный лес, тут же в еловый вязкий вмешивается новая линия восточного морского бриза. Вся эта квинтэссенция сводит с ума вампирское чутьё и  мысли. Отчаянно захотелось прижаться ближе, к самому сердцу, в самую душу. Однако - это без каких-либо печальных последствий просто невозможно. Пальцы несильно теребили складки на пальто Ведетт, на мокрых, раскрасневшихся от долгого поцелуя, губах играла младенческая умиротворённая улыбка, вовсе не довольная ухмылка чеширского кота. Такую носили исключительно лицедеи и сердцееды, те, кому безразлична дальнейшая судьба своих избранниц. Парень незаметно и быстро вздрогнул, мог ли, имел ли право на то, чтобы звать этого оборотня своей избранницей, ведь существует тысячи причин, опровергающих эту теорию. Багровые глаза сильно зажмурились, а когда открылись и встретились с  невинными алыми, всякое сомнение быстро растаяло в тепле этого взгляда. Тонкие губы прошептали его имя, последний раз таким голосом его звала мать, так же чисто, без презрения и ненависти, без насмешек и укора... искренне и, может, нежно? Не говоря ни слова, не издавая ни единого звука, парень снова заключил фигурку в свои объятия, боясь сломать крепчайшее существо, он наклонился к уху девушки.
- Любишь игры? Может... немного окунёмся в детство? - детство юного инквизитора светлым не было, но и солнца в нём хватало сполна. И всё же в памяти вампира осталось огромное количество различных плохих шуточек, розыгрышей и всяких других безобразий. В груди бабочки закружились сильнее, распространяя по телу колющие ощущения нетерпения и азарта. Вот так должна выглядит счастливая жизнь и романтика, так должна начинаться любовь... с проказничества, с дружбы, с уважения и понимания... с нежности? Вернер мысленно скривился, всё-таки последнее нужно ещё раз осмыслить. Инквизиция и нежность - это что-то прямо противоположное.

Вдыхать не капли атмосферы с примесью кислорода, а целые океаны воздуха, жить не одним днём и одной секундой, а целой вечностью, целой бесконечностью. Умирать не почему-то велению, а самому, когда захочется или по истечению срока пребывания на Земле. Одним словом - жить свободно. Саймон с детства и юношества, которое ещё не успело подойти к концу, чувствовал сковывающие всё тело цепи, чувствовал, как они мешали двигаться, расслабляться, как вечно сдерживали и укрощали. И стоило только взбунтоваться, пойти против системы, как железные кольца до хруста и противного звяканья впивались в горячую, ещё тогда, кожу и рвали в клочья все слои. Естественно всё это лишь художественные приёмы, эпитеты и олицетворения, в некоторых случаях, даже гиперболы, но Вернеру по-другому понятно не было.
Девушка засмеялась, потом ещё и ещё, таща за собой весь корпус вампира, этот сладкий перезвон тысячи колокольчиков не останавливался ни на минуту. Получив утвердительный ответ, инквизитор оказался возле какого-то прохода, заросшего кое-где паутиной и зеленоватым мхом. К слову о пауках, у каждого же должны быть страхи, фобии и слабости. Вспоминая свой первый поход со старшими соратниками вглубь Карблака и его непроходимых лесов, отряд наткнулся на настоящее, по мнению Саймона, чудовище. По разным рассказам и словам, тарантул превышал длину дести метров. Вспоминая это сейчас и теребя тонкие липкие ниточки этой порванной паутины, парень понимает, что его вампирской половине явно наплевать на мелких мошек и насекомых, в независимости от того, есть ли в них десять метров или всего несколько сантиметров. Стены туннеля были исписаны свежими иероглифами, непонятными символами и красочными картинками. Багровые глаза следили за каждым изгибом стройного тела, какое ему дело до обычных изображений, при хорошем раскладе, он бы их всех стёр и нарисовал что-нибудь своё. Брюнетка остановилась, рыжие волосы, спадающие на мраморное лицо испортили иллюзию и с приглушённым "...Тшшш" парень неловко впечатался в, закутанную в свитер, спину. Быстро извинившись и улыбнувшись, холодная ладонь опустилась на собственный затылок. Ведетт прошла вперёд, мечтательно оглядывая тысячи книжных полок и миллионы книг на них, проведя по одной из них, раздался оглушающий для человека грохот. Деревянная непрочная дощечка вместе с десятком бумажных произведений полетели вниз и красиво рассыпались по каменному полу, от чего звук становился ещё громче, более раскатистым и не без противного эха. Будто бы окончательно решив довести местных людишек, девушка залилась очередным приступом смеха, не сдержался и Вернер. Проходя мимо, он совершенно случайно дотронулся до второй снизу полки, тут же прижав к себе руку и зажмурившись, юный инквизитор стал ждать ещё одного "Бума". Его не последовало, вместе этого раздался противный скрип, и целый стенд с мировой культурой начал медленно поворачиваться, открывая паре заманчивый, тёмный проход. Саймон взглянул на оборотня, чьё внимание было полностью украдено открывшимся только что видом. Кажется, ночь обещает быть, если не безопасной, то хотя бы интересной.

Идти по крупному туннелю было не страшно, но внутри всё сжималось от дурных предчувствий, вот сейчас откуда-нибудь что-то или кто-то выпрыгнет, и Саймон точно знал, он не сможет сдержать упавшее куда-то в пятки замороженное сердце. Вообще-то, грешно и позорно вампирам бояться, это их должны страшится, и избегать, но к великому сожалению, в мире Империи существуют твари и похуже кровососов. Передёрнув плечами, парень сильнее вцепился ладонью в карман, глуша и прогоняя заселившийся под кожей страх и преодолевая поток электрических мурашек, что медленно заполняли спину. Напрягая слух и зрение, Вернер тихо следовал за девушкой, чье лицо было тусклым и сосредоточенным. Свечка мерцала желтоватым огоньком, на керамической чашечке скапливался тягучий горячий воск. Он быстро таял и снова затвердевал, превращаясь в странную фигуру, если задуматься и подключить больное воображение или даже фантазию, то можно охарактеризовать каждую. Их шаги перемешивались с звуками этого коридора, со звонкой капелью и подозрительным треском чего-то у сводчатого потолка. Окажись наши герои в двадцать первом веке, вся эта ситуация обязательна напомнила бы кому-нибудь из них много бюджетный, но увы бессюжетный, ужастик. В котором страдает пышногрудая блондинка с ярко-голубыми глазами и её спасает, жертвуя своей жизнью, не менее симпатичный паренёк с точно такими же неестественными лазурными глазками. Но, благо, мы не в двадцать первом веке и телевизоров тут нет, зато ужастик может выйти реальным и опасным для жизни. Брюнетка видно уже освоилась с окружающей их темнотой, что не сказать о Вернере, скорее всего, будь он вампиром постарше, непременно бы привык, однако сейчас он был не лучше обычного человека. Безоружный и беспомощный, ох, как рыжий не любил это чувство, потому и пошёл в инквизицию, чтобы доказать миру, что никто не смеет ставить его раком, а уж тем более угрожать и делать беспомощным. И всё же, что-то липким ужасом подкрадывалось к болтающемуся где-то внизу сердцу, заставляя то лихорадочно сжиматься и стучать быстрее, резче. Добравшись, наконец, до финишной прямой этого туннеля, Саймон поразился габаритам открывшегося подземного зала, кто же знал, что под библиотекой храниться такое нечто?
Быстро оглянувшись, парень облегчённо вздохнул, Ведетт была рядом и игралась собственным эхом. Решив тоже не стоять в стороне, юный инквизитор тихо ухнул, отразившийся от стен звук с точностью скопировал его выдох. Брюнетка провела ладонью по запыленной поверхности какого-то полотна, окинув взглядом стены зала, Вернер понял, что тут и живого места нет, всё увешано чьими-то произведениями, а искусства ли? Боже, Саймон ты где?. Внутри всё ещё раз перевернулось, быстро взяв себя в руки, рыжий резко шагнул вперёд. - Я здесь... что там?. - Медленно проведя пальцами по картине, багровые глаза забегали по странным очертаниям, монстры, кровь, немые крики и ужас на нарисованных лицах. Всё это напомнило кинковую психоделику. Сжав тёплую руку крепче, Саймон уже догадывался, что пока что это цветочки, можно только догадываться, что прячет под собой пыль на остальных полотнах. Победит ли на этот раз любопытство?