Всё так изменилось за последние недели. Вроде ещё в прошлую пятницу ходил со старшими инквизиторами по Империи, разглядывал местных жителей, некоторым невольно улыбался, с кем-то  переговаривался, развлекался в дешёвом баре. И сегодня… сегодня ты – не до росший кровопийца новичок, чья жизнь зависит от хорошего поведения и крови.  Уж инквизиция проследит за первым. Саймон ожидал от жизни чего угодно, любых подарков, любых подвохов, но никак не этого. Теперь приходится прятать багровый взгляд под тёмным капюшоном, плотно сжимать губы, дабы клыки не проросли, при  виде очередного тёплокровного существа.  В каждом человеке видишь жертву, презираешь солнечный свет, подозрительно поглядываешь на остальных созданий не хуманизированного происхождения – всё это определённо давит, плющит, раздражает. Теперь парень стал полноправным членом сверхъестественного, с точки зрения людишек, общества, только вот радости молодой инквизитор не ощущал. Кажется, она ушла вместе с человечностью в момент превращения, Вернер, даже под страхом смертной казни, что, кстати, в Империи распространена,  никак не мог вспомнить обстоятельства, вынудившего его стать кровососом в столь неподходящий месяц.
Сжав покрепче челюсти, да, именно челюсти, зубами, выросшие острые клыки уже не назовёшь, и, спрятав нездорово белые ладони в темноте черных карманов, парень медленно брёл по главной улице Найделла с самым что ни на есть умиротворённым выражением, чеширской улыбки, конечно, не было, но глаза блестели. Несмотря на поздний час, кто-то ещё бродил по асфальтированным дорожкам, тихо переговариваясь со своими спутниками, что-то покупая в не закрывшихся  ещё ларьках. С тоской бывшие зелёные глаза пробежались по живым людям, по их венам до сих пор течёт горячая тридцати шести градусная жидкость, им не нужно контролировать, неожиданно появившегося внутри, зверя, для которого кроме жажды ничего не существенно.  Глубоко выдохнув, молодой инквизитор прислушался к окружающему миру, к своим ощущениям, к своим потребностям. Совсем рядом прошла дама, скорее всего стерва, её выдаёт походка, дорогое платье и чрезмерно тяжёлый запах духов смешанный с потом. Как бы хорошо сейчас было ударить несостоявшуюся леди о ближайший резной фонарь, впиться в прочную шею и… стоп. Саймон быстро тряхнул рыжей головой, переводя поток ненужных, порочных мыслей в другую сторону, решив уделить немного своего внимания природе, раскинувшейся совсем рядом. Можно пройти чуть дальше, к Министерству, подняться на высшую платформу и понаблюдать засыпающий город свысока или наоборот, спуститься  по каменным ступенькам вниз, к лесу.  Размышления прекратились, инстинкт подсказывал, кто-то рядом. – «Да ты сама очевидность, Вернер, рядом полно всяких … разных»,  - глаза снова забегали по разношёрстной толпе, ища того, кто так бесцеремонно засел в воспалённом от жажды мозгу. Кстати, с последней, Саймон отлично ладил, по крайней мере, она не беспокоила его в самые важные моменты. Но закон подлости никто не отменял, кто знает, как поведёт себя преобразованный организм при долгом, близком контакте с живыми. Особенно трудно теперь было общаться с соратниками, не обходилось и без косых взглядов и перешёптывания за спиной, закутанной в эбонитовый плащ. Ситуация не поменялась, Вернер ощущал чьё-то присутствие, кого-то важного, от кого многое зависит, его судьба этим вечером, как минимум. Все планы о походе полюбоваться ночными пейзажами растаяли, как только зрачки разглядели в пёстром скоплении фигуру. Гордо шагающая девушка, внутри которой прячется демон, похуже, чем у него самого. Ведетт. Она знала, кто королева этой ночи, она знала, что превосходит всех на этой гадкой улочке, она знала, сколько жадных взглядов провожали её, сколько похоти и грязи было в мыслях одноразовых ухажёров. Но, пожалуй, девушка не догадывается, как смотрят на прекрасное багряные глаза. Или же всё-таки все понимает? Ведь на тонких губах играет улыбка, не ухмылка, не оскал, которым черноволосая так любит провожать, нет. Но Саймон снова всё скинул на плохо освещённые улицы и поздний час, забывая об улучшенном зрении и физических способностях.
Вот ещё несколько шагов, пальцы впиваются во внутреннюю поверхность ладони, оставляя отметины в виде полумесяцев, один шаг, ненужный глоток воздуха, и тело замирает, неспособное двинуться вперёд. Разум захлёстывают эмоции.

Девушка подошла ближе, в ноздри ударил чистый и свежий аромат молодого тела, парня передёрнуло. Не умеешь контролировать жажду, зачем выходишь на улицы? Саймон молился, чтобы все зеваки и загулявшиеся жители стремительно разворачивались, возвращаясь, домой. Недавнее событие совершенно выпало из рыжей головы, оставляя после себя приятный туман недосказанности и пустоты. С обращением Вернер получил некислую силу и скорость, но когда тело с головой действуют порознь, результат, как правило, бывает отрицательным и весьма печальным. Устанешь считать количество жертв и пролитых литров крови, в общем, получится нехорошо, бестактно. Парень устало взглянул на бледное лицо оборотня, голова откинулась назад, освобождаясь от надоедливого чёрного капюшона, багровый взгляд скользнул по подбородку Ведетт, поднялся чуть выше, задержался на лбу и спустя секунду снова опустился к губам. Ни сантиметром ниже или выше, тяжёлый, печальный, вампирский взгляд. Ни капли жажды или похоти, ни грамма сарказма или насмешки, открытый взор усталого путника, прошедшего столько километров впустую и наконец-таки обретшего цель. А финишем являются прекрасные красноватые глаза оборотня, прекрасная фигура оборотня, прекрасный характер оборотня, прекрасные манеры оборотня, тавтология обязательна. Потому что кроме "прекрасного" ничего не подходит. У Саймона такой ограниченный запас прилагательных, но он старается восполнить слова действиями, порой не замечая, как происходит обратное. Кто же сочинял ему характер? В целом получился неплохой юноша, но как назло всё испортил неожиданно выскочивший вампирёнок, отобравший у Вернера жизнь и человечность. Поплакаться по этому поводу парень ещё не  успел. но уверяю, собирался. Недавно мысли юного инквизитора дошли и до своего наставника, о суровый Уилл, холодный неприступный камень с разгорячённой лавой внутри, ты...  - "Пошёл к чёрту!" - гнев мгновенно захлестнул разум и тело. Судорожный незаметный вдох, минута без кислорода и резкий шумный выдох. Саймон снова Саймон.
Не ожидала встречи. Надеюсь, бояться мне не стоит? - Вернер непонимающе прищурился, лихорадочно вспоминая, когда успел оскорбить или напасть на это создание, провалы памяти в сюжет его жизни не входили, кто же такой вредина, кто опять тёмной ночью влез в текст и всё исправил. Но на вопрос девушки нужно было ответить, больше неуважения проявлять не хотелось. С тёплой улыбкой вырвалось:
- А по мне, так встреча приятная, обидно, если это взаимно, мисс. - с наигранным высокомерием проговорил инквизитор, продолжая блестеть изнутри. - Нет-нет... бояться не стоит, нисколько. - и всё же, что он успел натворить? Пообещав себе, что подумает об этом позже, холодная ладонь потянулась к руке Ведетт, такой тёплой, такой родной. Казалось, что если тебя обнимут эти руки, можно вспомнить детство, любящую мать и всё светлое, что было в те короткие мгновения. Пальцы аккуратно сжали светлую ткань на предплечье, и потянули на себя. Незаметно соскользнув к запястью, рыжий потащил девушку за собой, что-то неразборчиво шепча. Наверняка на ватных ногах, недоуменный оборотень следовала за увлекающим её, куда-то вглубь улочки, парнем. Никаких коварных планов, никаких дурных намерений, ничего, что могло бы насторожить обычного человека или существа, обладающего высшим даром, просто маленькая слабость, такой... сюрприз, но настолько очевидный, что даже скучно. Однако, Ведетт всё поймёт, ведь она, как бы это банально не звучало, чёрт возьми, она действительно отличалась от остальных плоских картинок в городе. - "Саймон, да ты просто с другими не встречался... Заткнись!"
Вот уже больше пяти минут, Вернер куда-то вёл дитя луны,  отвечая на вопросы разве что молчанием. Ступеньки, огромные каменные ступеньки, ведущие на верхнюю платформу. Любому, у кого есть крылья и способность к полёту, можно было бы сигануть вниз и насладиться полётом. Вампиры и оборотни не летают, никогда не умели, однако сверху раскрывается всё величие и красота Империи, и стоя здесь, до тебя неожиданно доходит, что ты точно уверен, за что воюешь и кого любишь. Наконец, пальцы разомкнулись, отпуская запястье Ведетт, ночная пробежка закончилась, концом стала  эта платформа. Как же всё это напоминает типичную книжную романтику, но что поделать, если в душе вампир её любил. Пара багровых глаза уставилась на пейзаж, может у кого-то пробегут мурашки по спине, может кто-то задумается. Вернер снова почувствовал себя счастливым, не хватало лишь того тёплого объятия из прошлого.

Если бы каждый человек знал, предчувствовал, понимал всё в этой жизни, если бы ему не надо было бы ничего объяснять, жить стало бы несомненно скучно. Вполне вероятно, что кто-то существует исключительно за счёт чьего-то незнания. Вернер любил последнее, парень всегда считал свою жизнь неким бездонным, пустым вначале, колодцем, в который каждый, с течением времени, наливает воду, а когда пространство заполняется, только Саймон и знает, как опустошить эту каменную темницу с пологими стенами. Последнее время, новообращённый всё чаще думал о людях, точнее об одном человеке... одной. Парень скуп на красивые слова, да и романтик из него неприлично банальный, и всё же душа у рыжего ранимая. Сколько бы доспехов на себя ни надел, сколько бы тварей ни убил и сколько бы ни отпустил скверных словечек, для Ведетт он остаётся несчастным, продавшим свою душу невесть кому, человечком, недавно надевшим "фальшивые" клыки и возомнившим себя кровопийцей. Багровые глаза снова поднялись, неуверенно исследуя девушку. Губы невольно скривились, являя миру почти прозрачную улыбку. В мозгу так и вертелась одна фраза: - "Не наделай глупостей, главное не наделай глупостей, Вернер". А в реальности всё уже вернулось к ложному равновесию. Отойдя от оборотня на несколько шагов, руки сжали металлические холодные перила, корпус слегка наклонился вперёд. Вся эта красота, сама того не подозревая, заставляла вампира думать, думать много и долго, именно от таких мыслей старается убежать каждое живое существо, что-то из разряда, а в чём, собственно, смысл этой жизни, кто в ней я и как продолжать существовать, когда все вопросы получат ответы?
- Зачем я тебя сюда притащил? - как-то грустно улыбнувшись, Саймон повернулся к девушке, ему сейчас остро не хватало её прикосновения, её голоса, те короткие фразы не устраивали, хотелось содержательного диалога, наплевать на тему и смысл, главное - общение, живое общение. Но первый шаг положено делать ему, лихорадочно перебирая в голове недавние события, решение, как всегда, пришло само собой. - Скажи, Ведетт, если бы тебя кто-нибудь попросил составить компанию в никуда, ты бы согласилась?
Под скоромным "кто-нибудь" скрывался сам Саймон, парень не мог избавиться от привычки упоминать о себе от третьего лица или неопределённых местоимений. Ледяная ладонь накрыла тёплую, брюнетка дёрнулась, парень поспешно спрятал руку в карман, мысленно врезав себе по челюсти, сломав переносицу и разбив бровь за невнимательность и глупость. Отчего-то снова стало паршиво, вот честно, если бы он знал всё, абсолютно всё, он ни за что бы не пошёл в тот день, куда не следовало, и не получил бы приятный подарок на оставшуюся жизнь в виде аккуратного укуса в области шейной сонной артерии. И глаза бы сейчас светились ярким изумрудом, а не этим алым кошмаром, и кожа отдавала бы тридцати шести и шести градусным теплом, вместо многолетнего холода ледяной фигурки. Однако историю не перепишешь, события не закрасишь, а ошибки не сотрёшь, какая жалость. Рот раскрылся, но немного подумав, Саймон промолчал. Право, сколько можно говорить, леди не ответила на предыдущий твой вопрос, а ты уже с новым лезешь, безкультурщина, да и только. Внутренне уже дрожа от гнева, парень подошёл ближе. И на что злимся? На самого себя? Да мы недалеко ушли.
Звёздная сегодня ночка выдалась, месяц какой-то чересчур яркий, и воздух непривычно свежий, будто бы они стояли не в центре Империи, а в непорочном лесу. А что выше неба и звёзд? Там космос, кто его видел, тот, непременно, счастливчик. - "А мне хватает этих глаз" - удовлетворившись единственной разумной мыслью за сегодняшний вечер, юный инквизитор прикрыл веки.

Ветер растрепал рыжие пряди, беспорядочно разбросав их по белоснежному лбу, неровные кончики кололи прикрытые веки, выделяя морщинку между тонкими линиями бровей. Саймон сдерживался из последних сил, чтобы  не запрокинуть голову назад, но невидимые нити упорно заставляли не двигаться и смотреть прямо перед собой, на свою недавнюю жертву, только весь образ таки портили кусочки рыжей чёлки, которые теперь уже определённо мешали юному инквизитору. Вроде стал вампиром, хладнокровным демоном и убийцей, все чувства и эмоции должны притупиться, стать более отдалёнными, некоторые вообще раствориться, но видимо всё это происходит со временем, ибо парень отчётливо чувствовал прикипающий в крови адреналин и раздражение. Первое из-за неловкой, почти глупой ситуации, второе из-за всё той же дурацкой оранжевой пряди, висящей буквально на чёрных ресницах. Нервно моргнув, вампир решительно повернул голову навстречу новому порыву, судя по всему западному, так как всё мешавшее до сего момента рыжее и бесстыжее отлетело куда-то назад. Ведетт ждала от Вернера романтики, ждала приключений и бесконечной любви, хотя насчёт последнего можно повременить, всё-таки встречаемся третий, если не второй, раз. Мог ли инквизитор всё это обеспечить молодой особе? Безусловно, он бы попытался, потому на её вопросительный ответ ответил твёрдо и почти уверенно: - Не хочу показаться самоуверенным гадом, но в такой компании... безусловно, бы пошёл, и даже дальше. - последнее прозвучало с выдохом, потому получилось как-то мечтательно, будто меланхолик. Дабы завершить весь этот кипишь хотя бы без крови и кишок, Саймон протянул свою ледяную белую пятерню девушки, кстати, она вовсе не была такой огромной, вполне нормальная ладонь, только чересчур холодная, а так совсем по-человечески. Совсем не понимая, зачем и для чего, инквизитор умело провёл Звезду в центр платформы и неспешно закружил по свободному, безлюдному пространству. Где-то внизу, на несколько уровней под ними, играло что-то эпопейное и грустное, слышно было плохо, даже для вампира и оборотня, но Вернеру не нужно громче, всё и так было идеально, абсолютно всё. И тёплые руки, обернувшиеся  где-то выше предплечий, и горячее дыхание у мраморной шеи, прямо у ключицы, и прикрытые багровые глаза, и искренняя улыбка. Ведетт сейчас улыбается ему, только ему, для всех остальных - это оскал и ухмылка полная презрения, но не для него, не для несчастного новообращённого кровопийцы, на чью улицу только что заглянул скромный праздник, господи, а он заслуживает? Видимо да...
- Давай в кафе, всё это заставляет проголодаться. - снова несильно сжав ладонь оборотня, Саймон потянул брюнетку к ступенькам.
Пять минут - это не так много, часы успеют протикать всего триста раз, а молодая пара уже за стеклом среднестатистического кафе, сидят за дубовым столиком и о чём-то переговариваются, тихо, шёпотом, чтобы никто не проник в сокровенные тайны и разговоры.